Конкистадор (Джекман), осенив себя крестным знамением и воскресив в памяти образ дамы сердца (Вайс), идет с двумя квелыми оруженосцами на штурм пирамиды майя, где, по данным францисканской разведки, хранится источник вечной жизни. Ему дают по шлему, отбирают меч и тащат приносить в жертву. Тысячу лет спустя лысый, как Нео, изможденный дыхательной гимнастикой двойник конкистадора (Джекман) мучительно движется куда-то в стеклянном пузыре — вместе с ним сквозь космос летит чахнущее волосатое дерево (видимо, Вайс), от которого он отщипывает по крупинке, чтоб совсем не умереть, и которое уговаривает потерпеть еще чуть-чуть. А на полпути между испанцем и космическим странником в сегодняшнем американском НИИ некий онколог (Джекман) пытается подарить бессмертие обезьяне. Его жена (Вайс) тем временем умирает от опухоли мозга, а пока жива, каллиграфическим почерком пишет в тетрадку роман — про конкистадора и астронавта.
История, как сказал бы ослик Иа, душераздирающая. Аронофски запустился с «Фонтаном» в 2002-м в статусе всеобщего любимца, с почти стомиллионным бюджетом и Брэдом Питтом в главной роли, — а сделал его в итоге только теперь, всем страшно надоев, за деньги, годные для съемок недорогой романтической комедии. Фильм освистали на фестивале в Венеции, он страшно провалился в прокате: 2006-й вообще, кажется, был годом сшибания спеси со всех новых американских auteurs — от Шьямалана до Ричарда Келли.
Дух противоречия, конечно, велит теперь сказать, что «Фонтан» — это шедевр, тем более в каком-то смысле так оно и есть. Аронофски с одержимостью, достойной, быть может, лучшего применения, разрабатывает тему поиска ключа к мирозданию, начатую им еще в дебютном «Пи». И если в «Пи» режиссер лишь наблюдал (пусть и с максимально близкого расстояния) за сходящим с ума искателем Грааля, то тут уже сходит с ума он сам. «Фонтан» вообще выглядит продуктом не кинопроизводства, а какого-то не вполне здорового алхимического эксперимента. В золотистом свечении медленно закипающей протоплазмы (по идейным и бюджетным соображениям космос тут изображает не компьютерная графика, а некая органика, бродящая в чашке Петри) проворачиваются эзотерические символы — в количестве, которого хватит не на одно поколение юных розенкрейцеров. Стальные обручи метафор и визуальных рифм обхватывают фильм так плотно, что затрудняешься сказать, на что это больше похоже — на сонет или все-таки на пивную бочку. Как от всякой поп-эзотерики, от «Фонтана» в зависимости от выбранного угла зрения может запросто повеять как откровением, так и неизбывной глупостью. «А знаешь ли, любимый, что в эдемском саду было не одно, а два дерева?» — говорит артистка Вайс (к слову, девушка режиссера), магнетической утробностью голоса бьющая даже Вайнону Райдер в лучшие ее годы; скажи она этим своим голосом, что в эдемском саду продавалось мороженое по 7 копеек, эффект был бы не менее фундаментальный. По мне, так и бронебойные вайсовские обертоны, и довольно мощная игра обычно скучного Джекмана, и феноменальный талант Аронофски к передаче тактильных ощущений в «Фонтане» лишь подчеркивают главную слабость этого удивительного режиссера. А именно — его клиническую, стоеросовую серьезность. У Аронофски (что, в общем-то, было заметно и по прошлым его фильмам) совсем нет чувства юмора. Хотя это, может, и неплохо, и пока мы тут хихикаем, он занят чем-то действительно важным. Вообще, по-моему, если, просыпаясь по утрам, человек видит рядом с собой Рейчел Вайс — значит, все он в жизни делает правильно.